6 лютого 2012 р.

Ландшафт: возвращение к проблеме интерпретации

Мы все живем в отдельных реальностях, 
вот почему в нашем общении так 
часто  возникают недоразумения и обиды. 
Я говорю "мяу", а вы говорите "гав-гав", 
и каждый из нас считает другого тупицей. 

  Р.А. Уилсон «Прометей восставший»

We have to be more considerate 
when using the word ‘landscape’. 
    Augustin Berque

В последнее время о ландшафте пишут так много, что, казалось бы, проблема толкования термина и понимания феномена должна была быть решена уже давно, но этого не произошло. То, что мы наблюдаем, больше похоже на ситуацию, когда представители разных дискурсов попали в лингвистические ловушки – каждый в свою. Возникла сложнейшая проблема согласования разных точек зрения. Но её решение требует активизации диспута, развития коммуникации между представителями разных взглядов. Наблюдается же иное: сторонники материального/объективного ландшафта не включают в свои обсуждения взгляды тех, кто отстаивает понимание ландшафта как образа – следствия пластического опыта, - паттерна, возникающего в сознании реципиента при чувственном контакте с окружением, хотя научный подход требует наличия такого обсуждения. Замалчивание, игнорирование других позиций свидетельствует только о слабости. В чём же суть различий? Они довольно существенны. Основное различие сводится к тому, что одни считают ландшафт материальным/объективным, другие - ментальным явлением (это касается также рельефа и климата). Первые видят в нём объект, вторые – феномен. Однако и среди сторонников материального ландшафта есть разное понимание: одни рассматривают его как геокомплекс или геосистему определённого ранга, что уже требует включения потоков вещества и энергии, другие связывают его только с поверхностью (например, [Ossing, Negendank, Emmermann, 2001]). В результате возникает чудовищная «каша». Ландшафт оказывается одновременно и чем-то, напоминающим работающую за счёт внешнего источника энергии машину, состоящую из компонентов, которую можно, соответственно, разложить на части/детали, и некую эстетическую и сакральную сущность, которую на части разложить уже нельзя. С одной стороны, это некий трёхмерный и даже, согласно Н.Л. Беручашвили, четырёхмерный объект, - некая область пространства-времени, заполненная компонентами (геомассами), пусть даже связанными в систему, претерпевающую изменение, с другой – чувственно воспринимаемая прелесть (или не прелесть). Есть трактовка ландшафта как просто некоторой организации знаний - совокупность предметов геологии, климата, реголита и почвы, топографии и физиографии, и гидрологии, т. е. о среде (например, [Mills, Li, 2008]) – крайнее упрощение. У А.В. Дроздова с соавторами: «Ландшафт это относительно однородный участок земной поверхности, в пределах которого все природные компоненты (приземный слой атмосферы, растительность (а животные, бактерии, гибы? – А.К.), почвы, наружная часть литосферы (что это – вообще непонятно – А.К.) и др.) и деятельность людей (понятно, без самих людей – А.К.) взаимосвязаны и взаимообусловлены. Термин заимствован из общелитературного языка, где он обозначает пейзаж, картину природы, местность. Ландшафт – это ресурсопроизводящая, средовоспроизводящая и хранящая генофонд система, поэтому ландшафт представляет собой один из главных объектов охраны окружающей человека среды» [Ландшафтное планирование…, 2006, с. 7]. Сколько же надо задействовать дисциплин, чтобы описать ландшафт в таком толковании? Да, по такому определению даже трудно составить какой-то образ того, о чём пишут авторы, не то, чтобы сделать его основой для ландшафтного планирования. Но ведь определение должно отражать идеализированный, очищенный и, главное, целостный образ, чтобы его можно было легко представить и оперировать с ним! А как можно представить то, что там написано? Кроме того, авторы заявляют, что берут термин «ландшафт» из обиходного языка с чётким значением картины природы, а далее коренным образом меняют его смысл, делая его, так сказать, «научным», забывая при этом, что он не является географическим. Конечно, земная поверхность – это действительно слой, но не состоящий из компонентов в виде монолитных масс (воздуха, воды, горных пород и т. п.), а представляющий собой сложную систему активных поверхностей, что делает её комплексом [Ковалёв, 2009] (как иначе она может быть поверхностью?). Но авторы этим вопросом не задаются. Странным компонентом выглядит «деятельность людей». Другие компоненты представлены массами/телами, а что в этом случае? Ведь деятельность предполагает совокупность целенаправленных действий, их организацию: деятельность – это организация действий! Это тоже входит в материальный ландшафт? Странно, растения присутствуют сами по себе, а человек представлен только его деятельностью. Но иногда в такой «ландшафт» вводят и человека, а, следовательно, и его сознание (ведь без него человек – вовсе не человек). Получается так: ландшафты с сознанием (с человеком) и без сознания (без человека).