Дивна географія

Отримавши останній Вісник ХНУ ім.. В.Н. Каразіна (серія: Геологія – Географія – Екологія, вип.. 35, № 986, 2011 рік) і проглянувши статті під рубрикою «Географія», у мене виник сумнів: чи справді ці статті можна вважати географічними? Я подивився, хто є головою редколегії – це доктор географічних наук (без вищої географічної освіти), професор К.А. Нємець. Отже, спробую пройтися по цих статтях (зрозуміло, що свою статтю я розглядати не буду). Це 15 статей, відносно кожної з яких я подаю свою думку стосовного її приналежності до географії:

Куда направлен вектор географии?

Можно сказать, 

 что в равновесии материя слепа,

 а вне равновесия - прозревает.

И. Пригожин

I think the next century 

will be the century of complexity.

Stephen Hawking

После ряда статей, в которых я пытался показать, что география как одно из научных направлений переживает некоторый кризис – предвестник зарождающейся трансформации, которая в значительной степени сопровождается разрывом с традицией, господствовавшей на протяжении нескольких десятилетий, настало время уточнить основные истоки такого разрыва. Дело в том, что традиция, которую следует понимать как систему взглядов, оформленных в виде методологических посылок/положений, всегда выступает как ограничение нашего видения и интерпретации фактов опыта, навязывая набор допущений и словарь, при которых надуманные положения кажутся очевидными. Как известно, эта традиция возникла под мощным воздействием материализма/физикализма и основывалась на том (это было даже не предположение), что всё, с чем исследователь сталкивается в своей деятельности, может быть описано путём построения редукционо-дизъюнктивного описания выделенного объекта, разложения его на части, между которыми устанавливаются каузальные отношения. Но в такой системе человек, с его нередуцируемой ментальностью, оказывался инородным «телом» - очень неудобным, поскольку ни его ментальность, ни язык, её проявляющий, несводимы к физическим параметрам. Это затронуло не только географию, но и ландшафтоведение, которое, будучи, вообще говоря, несколько иной сферой, было сведено к сочетаниям каких-то там геомасс, ПТК с их компонентами. Из такой системы представлений человек с его ментальностью был выброшен полностью. Ему стали отводить роль инструмента, снимающего копию с, теперь уже раздробленного им же на части, окружения. Предполагалось, что выработанный словарь терминов полностью адекватен реальности. При этом, даже не заметили, что география, как дисциплина, имеющая отношение к изучению среды особой сложности – геосреды – вообще перестала существовать. Она была превращена во множество направлений, каждое из которых охватывало какую-то гомогенную часть или сферу деятельности, а сама география была редуцирована к пространственному аспекту. Теперь, выделив какой-то объект и собрав данные о его распространении, можно было объявить, что это «география того-то», а это – «география того-то», вообще говоря, чего угодно. Так появились, например, география стоматологических услуг, семейных отношений, или безвозвратных потерь СССР во второй мировой войне, запросто можно было бы объявить о «географии борща»: дело дошло до абсурда. «Пространственность» географии послужила причиной появления «исторической географии»: просто география рассматривает статическую картину, а вот историческая – её изменение в прошлом, хотя на самом деле её свели к «исследованию» вклада географов прошлого. К самой географии это никакого отношения не имеет. Но что дальше?

Деякі коментарі до монографії Кострікова С.В., Черваньова І.Г. "Дослідження самоорганізації флювіального рельєфу на засадах синергетичної парадигми сучасного ландшафтознавства". Харків, 2010.

Монографія знаходиться у вільному доступі в мережі Інтернет на сайті "Сектор геоинформационныхтехнологий и геомониторинга", що належить до геолого-географічного факультету ХНУ ім. В.Н. Каразіна. Завантажити цю монографію можно тут.

Мені хотілося б прокоментувати деякі положення, що є у монографії Кострікова і Черваньова, та поставити питання за для подальшої дискусії.

Ландшафт: возвращение к проблеме интерпретации

Мы все живем в отдельных реальностях, 

вот почему в нашем общении так 

часто  возникают недоразумения и обиды. 

Я говорю "мяу", а вы говорите "гав-гав", 

и каждый из нас считает другого тупицей. 

  Р.А. Уилсон «Прометей восставший»

We have to be more considerate 

when using the word ‘landscape’. 

    Augustin Berque

В последнее время о ландшафте пишут так много, что, казалось бы, проблема толкования термина и понимания феномена должна была быть решена уже давно, но этого не произошло. То, что мы наблюдаем, больше похоже на ситуацию, когда представители разных дискурсов попали в лингвистические ловушки – каждый в свою. Возникла сложнейшая проблема согласования разных точек зрения. Но её решение требует активизации диспута, развития коммуникации между представителями разных взглядов. Наблюдается же иное: сторонники материального/объективного ландшафта не включают в свои обсуждения взгляды тех, кто отстаивает понимание ландшафта как образа – следствия пластического опыта, - паттерна, возникающего в сознании реципиента при чувственном контакте с окружением, хотя научный подход требует наличия такого обсуждения. Замалчивание, игнорирование других позиций свидетельствует только о слабости. В чём же суть различий? Они довольно существенны. Основное различие сводится к тому, что одни считают ландшафт материальным/объективным, другие - ментальным явлением (это касается также рельефа и климата). Первые видят в нём объект, вторые – феномен. Однако и среди сторонников материального ландшафта есть разное понимание: одни рассматривают его как геокомплекс или геосистему определённого ранга, что уже требует включения потоков вещества и энергии, другие связывают его только с поверхностью (например, [Ossing, Negendank, Emmermann, 2001]). В результате возникает чудовищная «каша». Ландшафт оказывается одновременно и чем-то, напоминающим работающую за счёт внешнего источника энергии машину, состоящую из компонентов, которую можно, соответственно, разложить на части/детали, и некую эстетическую и сакральную сущность, которую на части разложить уже нельзя. С одной стороны, это некий трёхмерный и даже, согласно Н.Л. Беручашвили, четырёхмерный объект, - некая область пространства-времени, заполненная компонентами (геомассами), пусть даже связанными в систему, претерпевающую изменение, с другой – чувственно воспринимаемая прелесть (или не прелесть). Есть трактовка ландшафта как просто некоторой организации знаний - совокупность предметов геологии, климата, реголита и почвы, топографии и физиографии, и гидрологии, т. е. о среде (например, [Mills, Li, 2008]) – крайнее упрощение. У А.В. Дроздова с соавторами: «Ландшафт это относительно однородный участок земной поверхности, в пределах которого все природные компоненты (приземный слой атмосферы, растительность (а животные, бактерии, гибы? – А.К.), почвы, наружная часть литосферы (что это – вообще непонятно – А.К.) и др.) и деятельность людей (понятно, без самих людей – А.К.) взаимосвязаны и взаимообусловлены. Термин заимствован из общелитературного языка, где он обозначает пейзаж, картину природы, местность. Ландшафт – это ресурсопроизводящая, средовоспроизводящая и хранящая генофонд система, поэтому ландшафт представляет собой один из главных объектов охраны окружающей человека среды» [Ландшафтное планирование…, 2006, с. 7]. Сколько же надо задействовать дисциплин, чтобы описать ландшафт в таком толковании? Да, по такому определению даже трудно составить какой-то образ того, о чём пишут авторы, не то, чтобы сделать его основой для ландшафтного планирования. Но ведь определение должно отражать идеализированный, очищенный и, главное, целостный образ, чтобы его можно было легко представить и оперировать с ним! А как можно представить то, что там написано? Кроме того, авторы заявляют, что берут термин «ландшафт» из обиходного языка с чётким значением картины природы, а далее коренным образом меняют его смысл, делая его, так сказать, «научным», забывая при этом, что он не является географическим. Конечно, земная поверхность – это действительно слой, но не состоящий из компонентов в виде монолитных масс (воздуха, воды, горных пород и т. п.), а представляющий собой сложную систему активных поверхностей, что делает её комплексом [Ковалёв, 2009] (как иначе она может быть поверхностью?). Но авторы этим вопросом не задаются. Странным компонентом выглядит «деятельность людей». Другие компоненты представлены массами/телами, а что в этом случае? Ведь деятельность предполагает совокупность целенаправленных действий, их организацию: деятельность – это организация действий! Это тоже входит в материальный ландшафт? Странно, растения присутствуют сами по себе, а человек представлен только его деятельностью. Но иногда в такой «ландшафт» вводят и человека, а, следовательно, и его сознание (ведь без него человек – вовсе не человек). Получается так: ландшафты с сознанием (с человеком) и без сознания (без человека).

География меняет свой облик

100-летию со дня рождения Павла Васильевича Ковалёва – географа, альпиниста, сильного и мужественного Человека – посвящается.

Рассудок, понятие, "познавая", убивают. Они превращают познанное в застывший предмет, который можно измерить и разделить. Созерцание одухотворяет. Оно включает отдельное в живое, внутренне прочувствованное целое.

О. Шпенглер, «Закат Европы»

Вступление. Оказавшись в 21 столетии, мы обнаружили географию разорванной на множество частей, отходящих от двух её традиционно выделяемых направлений – физической и социально-экономической. Создаётся впечатление, что время не властно над ней: всё вокруг меняется, возникают новые проблемы, но географы твёрдо стоят на позициях, оформившихся лет так 130 – 140 назад. Казалось бы, такая устойчивость свидетельствует о том, что ещё в те далёкие годы географы удачно нашли структуру и методологию географии, конгруэнтные особенностям той части Мира, которую они начинали исследовать. Но это не соответствует действительности: на сегодня и методология, используемая географами, и структура географии уже не соответствуют пониманию той части среды, которую со времён Элизе Реклю стали называть географической. Оказалось, что эта среда является самой сложной частью Мира. Это значит, что мы имеем дело с явлением, известным под названием «сложность». Человечество погружено в эту среду, периодически, входит с ней в противоречие, порождая экологические конфликты, и ему ещё предстоит интегрироваться в неё. Эту часть Мира будем именовать Геомиром. Длительное время географы пытались построить его образ на основе механистического мировоззрения, что выводило на первый план дифференциацию и аналитический подход, дающий возможность измерения выделенных частей. Возможно, этому способствовало развитие книгопечатания, актуализирующее визуальность (и, соответственно, ведущую роль зрения) [Мак-Люэн, 2003], при этом другие формы восприятия и репрезентации, основанные на тактильности и синестезии, постепенно теряли своё значение. С ними уходил и тот пластичный образ, лежавший в основе «картины мира» доренессансной эпохи, который основывался на непрерывности среды. Более того, культура книгопечатания, закрепляя дискурсы в незыблемой печатной форме, не благоприятствовала коммуникации между научными направлениями и подавляла плюрализм, а критерием истинности всё больше становилась точка зрения столичных авторитетов, что особенно ярко проявилось в СССР: диалог был заменён монологами авторитетов и узаконенными точками зрения, охраняемыми официальной наукой.

Павел Васильевич Ковалёв. К 100-летию со дня рождения. Часть 3. Эпилог.

Ковалёв Павел Васильевич – известный украинский геоморфолог, палеогеограф, в советский период – гляциолог, заслуженный деятель высшей школы Украины (с 1980 г.), почётный член Географического общества СССР (с 1985 г.), а затем - России. Его исследования были связаны с палеогеографией Восточно-Европейской равнины и Кавказа, современным и древним оледенением Кавказа. Он составил каталог и карту следов древних оледенений Большого Кавказа, дал описание всех современных ледников этого региона и выявил закономерности развития оледенения. Он - автор оригинальной гипотезы возникновения степных блюдец, занимался исследованиями современных геоморфологических процессов в пределах Левобережной Украины. Его интересовали вопросы охраны атмосферы и рекреации, проблема прогнозирования природных процессов на основе дендрохронологических данных. Начиная с 1966 г. Павел Васильевич стал известным среди специалистов в области дендрохронологии (в том числе за рубежом), подготовил несколько кандидатов наук. С 1989 по 1994 гг. он был Председателем Харьковского отделения Географического общества Украины, почётным членом Географического общества СССР, а с 1991 года – Российской федерации. Он – автор около 300 научных публикаций.

Павел Васильевич Ковалёв. К 100-летию со дня рождения. Часть 2. Кавказские экспедиции

После окончания войны начал работать в ХГУ, в летние сезоны работал старшим инструктором альпинизма на Кавказе. Совершил ряд восхождений, в том числе траверс Двузубки, Светгар, траверс Пик Кавказ – Пик Вольной Испании, траверс Ушбы и другие, а в 1953 году выполнил норматив мастера спорта СССР по альпинизму.

Главный Кавказский хребет. На заднем плане видна Ушба (ночной снимок). В те годы это был его мир. Фото А. Ковалёва.

Павел Васильевич Ковалёв. К 100-летию со дня рождения. Часть 1. Довоенное и военное время.

23 января 1912 г. - 18 апреля 1996 г.

Landscape As Itself And For Men

Abstract for book of Alexander Kovalyov, "Landscape As Itself And ForMen". Kha008
Two last decades were known for that in Geography and landscape-knowing deep changes were marked, connected with the growth of view instability not only in some separate terms and conceptions, but in general conceptions about structure and function of Geosphere, and also the perception structure that is to depict it. Of course such crisis in science are normal. Moreover they can’t take place, as science is an evolving system with a viscosity. That behaves as a non-liner dissipate system. In landscape knowing during almost the whole XX century a parallel development of two epistem took place, that are connected with two different conceptions. The first one was based on the etymology of the word “Landscape” that appeared in the Renaissance ages and that’s why is more natural, strengthened in its habitual landscape understanding as a picture of locality; the second one that is connected with L.S. Berg’s works and further taken and developed first of all in the ranges of Soviet physical geography and landscape knowing geocomplex. The given work is an attempt to give a systematical description of the first one, in the ranges of which the landscape is looked upon as a daylight surface picture organization. Landscape is introduced as so-called a “face” of the daylight surface – the surface where the geosystem action is reflected.

Земельне питання в Україні (і не тільки)

Я не маю жодного відношення до політики, тому те, що тут написано, не переслідує ніякої політичної мети. Це – думка вченого і громадянина України і Світу, яку я вважаю об’єктивною. Йтиметься про так званий закон «Про ринок землі» і земельну реформу взагалі. Я не збирався нічого писати, бо розраховував на те, що у Верховній Раді знайдеться достатньо відповідальних і розумних людей, яким вистачить волі зупини цей «закон» ще на стадії обговорення, але цього не сталося. Відповідальних і розумних виявилося замало. Більше того, мене вразили висловлювання деяких чиновників, які заявляли, що ті, хто проти переводу сільськогосподарських земель у приватну власність та їх ринок, просто не розуміють… Такі висловлювання я розглядаю як приниження гідності мільйонів незгодних з тим, що Влада намагається зробити із землею (наступними будуть закони „Про ринок повітря”, „Про ринок річок” тощо). Думаю, ті, хто справді розуміє, складають велику небезпеку для чиновників. Думаю, тут мають місце особисті інтереси. Отже, почну з посилання на Брукса Адамса (Уилсон, 1998):

Нова книга про ландшафт як імпульс до плідної дискусії

Рецензія В. Андрійчука на монографію О. Ковальова "Ландшафт сам по себе и для человека".

Холістичний погляд на Геосвіт

There is another world, but it is in this one.

Paul Eluard

Постановка проблеми. На протязі кількох століть геосередовище, яке нас безпосередньо оточує, намагалися описувати з точки зору механіцизму, який вважався ледве не єдиним вірним підходом. Саме це свого часу призвело до появи так званої фізичної географії як такої стандартної форми відображення, основу якого складали тіла та енергетична взаємодія між ними. Зрозуміло, що в його основу було покладено вимірювання різних показників, що, однак, аж ніяк не давало повноцінної картини функціонування цього середовища як саме географічного, а виведення людини з нього, що робило її стороннім спостережником (яким він не є), спочатку призвело до появи антропогеографії, а зрештою, і до таких редукованих напрямків, як економічна та соціальна географії та їх різновидів. Отже, з одного боку заявлялося, що геосередовище є цілісним, розглядали його як єдину географічну оболонку, а з іншого - довільно розділяли його, утворюючи, на підтримку ідеї його диференційованості, різні «географічні» напрямки, що вело до редукції географії, перетворення її на сумативну дисципліну, що, начебто, пов’язана з просторовим аспектом. Саме цей сумативізм, з позиції якого розглядалася цілісність, і привів до протиріччя, яке не можна було вирішити, не змінивши парадигму. Проблема залишається і сьогодні. Нова парадигма має базуватися на уявленні про цілісність геосередовища, якому відповідає образ Геосвіту як найбільш складної частину Світу в цілому. Його особливостями є гетерогенність, неподільність і, в той же час, відносна подільність, мінливість, наявність плинної та нечіткої ієрархічності, до якої краще підходить термін «гетерархія», чи, можливо, «ризома», розмитість структури, життєздатність, емерджентність, складність, багаторівневість тощо. А ще – наявність кількох рівнів організаційної складності, які буквально занурені один у інший, причому утворення більшої складності є більш локалізованими, бо попередні рівні слугують їм умовами існування. Так, після мінерального рівню йде біотизований (біосфера) з кількома внутрішніми підрівнями, далі – антропізований також з кількома підрівнями. На сьогодні географічне середовище вже сприймається не як щось пасивне, що перетворюється із-зовні (перш за все людиною), а як субстанція, що має внутрішній потенціал для становлення все більш складних шарів, а дії людини входять до його складу. Вся ця нероздільна складність певним чином організована у знов-таки тимчасово цілісні утворення, що вимагає розвитку відповідних уявлень, основою яких пропонується вважати парадигму холізму, що базується на уявленні про холархічну архітектуру природи, яка забезпечує континуальність її еволюції. Спробуємо розглянути головні моменти цього підходу.